Зима, печали не скрывая,
В туман укуталась с утра.
Чье это теплое дыханье?
Уж приближается весна!
***
Все чаще нежных дней визиты.
И солнце жарче с каждым днем.
Сугробы грязные забыты,
Промокнув тают под дождём.
***
Ну, что же ты грустишь, как будто,
С тобою это в первый раз?
Ведь в свой черед весна приходит.
Придумано все не сейчас!
***
И год назад, и сто, и двести
Все было так же. Не серчай!
Порадуй нас морозом, снегом.
Ты прогони свою печаль!
***
Всего лишь год пройдет и снова
Ты к нам придешь. Мы будем ждать.
И пусть бываешь ты сурова,
Готовы с радостью принять
***
Твои морозы, свежесть утра,
Хрустальный иней на ветвях,
И ледяной узор на окнах,
Холмы сугробов во дворах.
***
А Рождество Христово! Разве
Есть праздник лучше, чем оно?!
Нам так же дорога и Пасха…
С начала ж было Рождество!
***
За этот чудный, светлый праздник,
Зима, я так люблю тебя!!!
Ты не грусти весну встречая,
Дари улыбку уходя!
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэзия : 2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
