* * *
Бог один на земле и на небе,
Воздавайте ему хвалу,
Воздавайте хвалу, ибо
Это личит Ему одному.
Человек, для чего тебе слава?
И при свете живёшь ты во мгле.
Разве мало другой отравы
Вроде славы на нашей земле?
Разве мало соблазнов прочих,
Чтоб тебе эту жизнь скоротать,
Рано ль поздно — тебя обесточат,
Киловатт лишний не намотать.
Да, посмертная слава останется
(Всем знакомы её черты),
Также будет бродить странницей,
Как когда-то бродил ты.
А душа свое тело забыла,
Об утехе забыла земной,
Славе также, как телу могила
Будет вырыта, мой дорогой.
Бога славь, меньше думай о личном,
Не тревожь лучезарную гладь.
Что земное, коль есть бесконечность,
Можно ль небо и землю равнять.
* * *
Лодку с пробитым днищем
Мутные воды несут,
Старый хозяин не ищет,
Новым зачем? И все тут.
Скоро она станет
Свежей добычей огня...
Лодка с пробитым днищем,
Ты это или я?
* * *
На ниточке невидимой
Подвешена луна,
И видимо-невидимо
Вокруг ее «зерна».
Не растащить стяжателям
Тех зерен, цветик мой.
И я хочу отдать тебе
Все звезды до одной.
* * *
Зачем ты ходишь по болоту
И ищешь аленький цветок,
Ну вот — нашел себе заботу,
А как сюда попасть он мог?
Он есть, но лишь за синей далью,
В прекрасном сказочном саду.
Зачем теряешь время даром?
«А я найду! Найду! Найду!»
Ищи до лепестков заката,
До грозных глаз ночной совы.
Я тоже здесь искал когда-то
Цветок удачи, но — увы.
* * *
Падает крупный и редкий дождь,
Капелька каждая - маленький гвоздь,
Тучи вбивается молотком
В речку, нетронутую ветерком.
* * *
Баржа, как цыганка,
К пирсу липнет снова,
Шины что баранки
На ушах бортовых.
А под зад намокший,
Эту баржу-крошку
Рыжая протока
Бьёт волной-ладошкой.
ЗАЧЕМ?
Только вечер бредет по полям,
Не затеплит заря свечку.
Ненадолго любовь к нам
Постоять забрела на крылечко.
Кем, когда и зачем решено
Нам однажды с тобою встретиться...
Я не стал собирать пшено
Под скупыми лучами месяца.
ПРЕДВЕСЕННЕЕ
Февраль уходит.
Солнце как подарок,
Вот-вот капелью
Снег заблещет с крыш.
Безветренно,
По-зимнему день ярок.
Морозца нет,
И ты в окно глядишь:
Искристость
Обнялась с голубизною,
Снежинки
Бриллиантами горят...
В такой прекрасный день
Зима с весною
О чем-то им понятном
Говорят.
* * *
Не все тебя здесь забыли,
Но помнят, с грустью кто, кто без...
Вагончики голубые
Качнулись и поезд исчез...
А грусть твоя будет короткой,
Как летний нечаянный град.
Голубенькие коробки
Тебя не вернут назад.
* * *
Ты говоришь: «Купавка ядовита».
Сегодня лишь узнал об этом ты?
Отрава-сок в листах цветочных скрыта,
А с виду очень милые цветы.
Но есть цветок мечты, цветок прелестный,
Пойдешь за ним — нельзя остановить.
Нельзя остановить, хотя известно —
Он может сжечь, не только отравить.
Вчера еще казалась жизнь забавой,
А нынче — сокрушительный поток...
И ты идешь за счастьем, за отравой,
Тебя влечет прекрасного цветок.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэт и еврейский язык - zaharur На вышеприведённой фотографии изображена одна из страниц записной книжки Александра Сергеевича Пушкина, взятая из книги «Рукою Пушкина. Несобранные и неопубликованные тексты». — 1935г.
В источнике есть фото и другой странички:
http://pushkin.niv.ru/pushkin/documents/yazyki-perevody/yazyki-perevody-006.htm
Изображения датированы самим Пушкиным 16 марта 1832 г.
В библиотеке Пушкина была книга по еврейскому языку: Hurwitz Hyman «The Elements of the Hebrew Language». London. 1829
Это проливает некоторый свет на то, откуда «солнце русской поэзии» стремилось, по крайней мере, по временам, почерпнуть живительную влагу для своего творчества :)
А как иначе? Выходит, и Пушкин не был бы в полной мере Пушкиным без обращения к этим истокам? Понятно также, что это никто никогда не собирался «собирать и публиковать». Ведь, во-первых, это корни творчества, а не его плоды, а, во-вторых, далеко не всем было бы приятно видеть в сердце русского поэта тяготение к чему-то еврейскому. Зачем наводить тень на ясное солнце? Уж лучше говорить о его арапских корнях. Это, по крайней мере, не стыдно и не помешает ему остаться подлинно русским светилом.
А, с другой стороны, как говорится, из песни слов не выкинешь, и всё тайное когда-либо соделывается явным… :) Конечно, это ещё ничего не доказывает, ведь скажет кто-нибудь: он и на французском писал, и что теперь? И всё же, любопытная деталь... Впрочем, абсолютно не важно, была ли в Пушкине еврейская кровь, или же нет. Гораздо важнее то, что в его записной книжке были такие страницы!
